Дыра

Foto: Botschafter der Russischen Föderation und Landesrat Buchmann

Ещё будучи в Вене, я получала рассылки этого общества, а председатель его писал мне о перспективах нашего взаимовыгодного сотрудничества. Однажды он даже прислал мне копию заявки на субсидию нашего проекта, написанную высоким стилем, где финансовая отдача выражалась цифрой с рядом круглых, как баранка, нулей.
Он встретил меня у автобусной остановки между магазинами поношенного платья и турецких овощей. Это был крепко сбитый старик лет 70-ти в офицерском кителе и бейсбольной кепке. Он сказал, что я похожа на пионерку, и возможно, в его устах это было высшей похвалой. Чтобы подчеркнуть глубину своих симпатий к русскому народу, он пересыпал свою речь вульгаризмами, включая те слова из трёх и пяти букв, которые у нас пишутся подручными средствами на стенах общественных уборных. Председатель напоминал своей осанкой отставного полковника, знал множество забавных историй и был похож на советского пенсионера, для которого люди моложе определённого возраста были лишь безгласной материей, или воронкой для словотворчества вышестоящих.

По дороге к рынку мы повстречали на своём пути несколько целиком задрапированных женщин с орущими басом детьми, и председатель, заложив руку за борт кителя, произнёс речь на тему «Австрия не для инородцев» и «Скажем «нет» исламскому фундаментализму». Не смотря на свои ультра-правые предпочтения, этот австриец часто путешествовал по России и души не чаял в своей внучке, которая была плодом брака его сына с русской дамой из Санкт-Петербурга.

Дом оказался очень старым, а квартира – чуланом, где старик хранил свои армейские коллекции, включая шапки-ушанки и кирзовые сапоги, и где походная койка занимала почти всё свободное место между стеллажами с нагромождением вещей.
Я ходила по адресам предлагаемых в наём квартир, и возвращалась ни с чем, так как за безупречной вежливостью квартировладельцев стояли либо их непомерные требования, либо нежелание иметь с эмигрантами что-либо общее.
Председатель частенько возникал на пороге чулана, явившись якобы за какой-то надобностью, плотно усаживался на стул у двери, предварительно заперев её на ключ, и пускался в нескончаемые разговоры о том о сём.

Когда-то в прошлом я гостила у своих знакомых в Подмосковье, и они за неимением свободного места отвели мне каморку, в которой уже несколько лет обитал на тахте их любимец Мурзик. Кот воспринял моё вторжение как угрозу для жизни, не смотря на то, что мог спать в кухне. Выдворенный со своего привычного места, он подстерегал меня, когда я шла в ванную, и коварно нападал сзади, оставляя кровавые полосы от своих когтей на моих лодыжках. Если я пыталась обороняться шваброй, кот шипел, издавал дикие вопли и носился вокруг, разбрызгивая струи экскрементов.

Человек в здравом уме не войдёт просто так в клетку к дикому или даже домашнему животному.

Пространство, которое каждый из нас занимает, не ограничивается видимой конечной протяжённостью нашего тела. Являясь, по сути, энергетическим сгустком, наша сущность пульсирует и мерцает в измерениях, недоступных человеческим органам восприятия и далеко превосходит размеры твёрдого тела, которое, как кажется другим, мы населяем. Вторжение в наше индивидуальное пространство является не чем иным, как угрозой нашей целостности.

Поездки в переполненном общественном транспорте, стояние в очередях, и даже сближение мужчины и женщины, предшествующее соитию, являются актами компромисса нашей целостности, восстановление которой требует впоследствии больших энергетических затрат.

Однажды председатель познакомил меня со своей внучкой. Мы сидели втроём в кафе недалеко от вокзала, будучи там единственными посетителями, и хозяин кафе судачил о том, что в городе житья не стало от иностранцев, почему-то приняв меня и председателя за тех, кому можно пожаловаться на паразитизм эмигрантов.

Потом он подал нам жидкий кофе и яблочный пирог третьей свежести. Внучкой оказалась девочка лет девяти с мышиным хвостиком и выражением недетской усталости на бледном личике. Она капризно отодвинула тарелку и направилась к витрине, где после нескольких колебаний выбрала для себя фруктовое эскимо.

Председатель был необычно молчалив и только вздыхал и ёрзал так, что его армейские ботинки касались моих ног. С невозмутимым видом девочка уселась прямо напротив нас и развернула мороженое. Это был продолговатый, закруглённый и обтекаемый предмет нежно-розового цвета. Девочка принялась усиленно сосать его, демонстративно вдвигая эскимо себе в рот до самой палочки и выдвигая вновь, облизывая закругление языком и замирая со сложенными в трубочку губами – с наглым и одновременно невинным видом рано обо всём осведомлённого ребёнка.
Дверь отворилась, и в кафе ввалились два завсегдатая. Они громко говорили и смеялись. По окраске их лиц и размеру животов было ясно, что они поддержат тему и закажут пиво.

Galina Toktalieva

Author, photographer

You may also like...

Leave a Reply

Your email address will not be published. Required fields are marked *