О природе навязчивостей

Почему нас посещают неотступные мысли

Психологи провели ряд экспериментов, чтобы определить, какая именно внешность кажется наиболее красивой большинству людей. Чемпионкой в этом смысле стала искусственно смоделированная из десятков других физиономия. Иными словами, для человеческого глаза идеальная красота – это выражение усреднённого показателя, или олицетворение посредственности в её эстетическом выражении. Каждое же конкретное лицо является носителем того или иного, иногда едва заметного искажения форм и пропорций. Подобно этому в сфере метафизики, абсолютно психически здоровый человек – это такая же фикция, как и созданное компьютером идеальное лицо. Отдельный индивидуум олицетворяет собой уникальное отклонение от средних абстрактных показателей, в гиперболическом виде принимающее форму шаржа. Быть живым – значит демонстрировать собой своеобразную деформацию, или искажение гармонии вымышленного идеала.

Несмотря на то, что клинический диагноз имеют только единицы – те, кто дальше других уплыл от скучных причалов нормальности в таинственные глубины своего персонального космоса, все прочие индивидуумы демонстрируют исподтишка девиации характера и поведения разной степени причудливости. Весьма распространенной и невинной на вид формой такого отклонения является подверженность наплывам навязчивых мыслей, лежащей в основе многих привязанностей, при неблагоприятных условиях, принимающей форму невроза навязчивых состояний.

Лишь немногие страдающие обсессиями мученики фармакопеи моют руки до дыр, не могут за один раз выключить свет или расставляют чашки на обеденном столе в шахматном порядке. Но зато у многих подверженность приступам прилипчивых мыслей является неотъемлемой чертой их внутренней жизни. Следование мыслительным привычкам имеет тот же самый внутренний механизм, что и обсессивно-компульсивное расстройство.
Все события нашей внутренней жизни – и каждая мысль, посещающая нас, не случайны – они являются отражением сложных физиологических и химических процессов, протекающих на микроуровне в нашем организме. Не смотря на высокую пластичность функций нашего мозга – как в устройстве любой сложной машины – в манифестациях его неустанной деятельности, принимающих форму тех или иных непреодолимых странностей, нет ничего спорадического и ненужного.
Вот те основные функциональные движки, которые, по моему мнению, лежат в основе возникновения ментальных навязчивостей.

1. СНИЖЕНИЕ УРОВНЯ ТРЕВОЖНОСТИ
Первая и самая важная функция мыслительных и поведенческих ритуалов – снижение уровня беспокойства при помощи повторяемости раздражителя, приводящее к возникновению торможения в нейронных сетях. Наблюдая за поведением маленьких детей в дошкольных учреждениях, можно заметить, что некоторые из них, насильно уложенные в кроватки для обязательного сна и предоставленные себе, начинают раскачиваться подобно маятнику или совершать иные колебательные убаюкивающие движения. Повторяемость действий и мыслей направлены на стимуляцию определенных зон мозга, выделяющих в кровь больше дофамина и других нейромедиаторов, являющихся частью системы вознаграждения и связанных как правило с переживанием положительного опыта. Ритуалы как склонность к повторяющемуся образу мыслей – упорное и навязчивое возвращение к одной и той же тревожащей теме, подобно педантичной чистке тела и поверхностей в связи с мнимой угрозой заражения, несут убаюкивающие функции. Постоянное прокручивание в воображении сцен негативного опыта – приводит к снижению их травматической остроты.

2. ЛЕКАРСТВО ОТ СТРАХА
Навязчивые мысли выступают в роли камуфляжа, за которым прячутся тревога и её первоисточник – страх. Последний в свою очередь овладевает сознанием человека, когда степень непредсказуемости внешних раздражителей превышает некий допустимый для него уровень комфорта. Обращение к привычным мыслям – так же, как и закуривание сигареты, создаёт иллюзию защищённости и сглаживает впечатление тревожащей новизны окружающего.

3. ЯКОРЯ САМОВНУШЕНИЯ В ОКЕАНЕ СОЗНАНИЯ и СОЗДАНИЕ НОВОЙ НАВИГАЦИОННОЙ КАРТЫ
Те диалоги, которые мы ведём с собой – работают на укрепление или разрушение определённого образа действительности в нашем сознании и внедрение новых якорей позитива и негатива в его ткань. Многое, если не всё, происходящее с нами во внешнем мире, есть результат нашего самовнушения – работы по созданию субъективной картины реальности. Такой созидательный процесс имеет двоякий характер – с одной стороны он связан с прокладкой новых путей между определенными цепями нейронов, а с другой – с заживлением борозд памяти, приводящим к сглаживанию болезненных переживаний. Нейронные взаимосвязи каждого из нас имеют уникальную топографию, отражающую индивидуальный опыт и характер взаимодействия с реальностью через посредство своеобразных способов мышления.

4. РАЦИОНАЛИЗАЦИЯ ПРОИСХОДЯЩЕГО
Наше «я» пытается найти разумное объяснение происходящему, если дело касается травматических эпизодов личной истории, пытаясь нащупать органические взаимосвязи между действующей картиной реальности и тревожащими событиями. После тяжелых потрясений сознанию приходится создавать схему мира вновь. Возвращение в мыслях к травматическому событию – это попытка упорядочить нарушенный порядок компонентов системы мировосприятия.

5. КОЛЛАПС ИДЕАЛИЗАЦИЙ
Трудно смириться с мыслью, что сущее, пропитанное миазмами миллионов эгоистических «я» в своей основе есть не что иное, как манифестация зла и уродства. Нам хочется видеть в себе и других только хорошее. Если бы уверенность в необратимой монструозности окружающего стала полной, то жизнь бы потеряла для нас всякий смысл. Даже будучи обманутым и преданным, оставленным близкими или безвинно пострадавшим, человек вновь стремится к полюсу добра. На глубинном уровне он чувствует, что является клеткой гигантского организма, именуемого человечеством. Он не более чем нейрон в многомиллионной сети глобального сознания. Обличая других, он бичует себя.
Однако усилия большинства людей направлены на создание комплиментарного образа своего «я», постоянно вступающего в противоречие с реальностью их поступков. В основе таких идеализаций лежит ложное представлении о своей автономии и самодостаточности. Идеализированный образ занимает так много места в сознании индивида, что разрушительное действие психической травмы приводит к образованию черной дыры, или ментального вакуума на его месте, который можно заполнить лишь автоматизмами навязчивостей.

6. ЗАЖИВЛЕНИЕ РАН
Подобно тому, как ранка на теле затягивается или поврежденные сосуды покрываются бляшками, разрушение субъективного образа мира в результате травмирующих событий нуждается в материале для своего восстановления. Таким материалом является формирование ритуалов, подобно бляшкам, закрывающим разрывы в тканях. Они обладают обезболивающим эффектом, способствуют возникновению частичной амнезии и чувству защищенности.

7. РЕГЕНЕРАЦИЯ ПОШАТНУВШЕГОСЯ САМОУВАЖЕНИЯ
Как выяснилось, младенцы чуть старше года от роду, уже начинают демонстрировать акты физической агрессии к окружающим. Инстинкт самосохранения человека имеет более древнее происхождение по сравнению с его инстинктом кооперации. Так как навязчивые мысли как последствия негативного опыта, порождают у педанта, трудоголика и перфекциониста чувство негодования к тем, кто далёк от совершенства, это даёт ему возможность возвыситься за счёт осуждения последних. Дистанцируясь таким образом от своего негативного опыта, он перестаёт отождествлять себя с ним.

8. УМСТВЕННАЯ ПРИВЫЧКА
Чем чаще мы думаем о том или ином предмете, тем глубже определённая бороздка, пролегающая в одной из нейронных цепей нашего мозга. Механизм закрепления ментальных привычек таков, что слишком большое количество повторяемостей одного и того же импульса приводят к цементированию нейронного пути. Теперь любой электрический импульс в сетях направляется вдоль наезженной колеи – человек теряет гибкость мышления и способность принимать нестандартные решения. Таков процесс старения – возрастающая склонность оперировать ограниченным числом когнитивных заготовок. Кто идёт босиком, познает ласку ладоней земли, но может наступить на змею.

9. СОН НАЯВУ
Навязчивость сродни сновидению. Отдаваясь привычной внутренней стихии, индивид оказывается отделённым от реальности происходящего коконом своих словесных ритуалов. Вынырнув из ночи и оглядев комнату, он соскальзывает в знакомый ему мир ментальных привычек и одержимостей, погружающих его в подобие дневного сна. Два вида этих состояний мало чем отличаются друг от друга. Когда мы спим и видим сны – наш мозг продолжает свою неустанную работу по сортировке и переработке данных, делая нас актёрами и зрителями ночного театра абсурда. Точно также после пробуждения, возвращаясь к привычному ходу мыслей, мы имеем дело не с фактической реальностью, а образами наших дневных сновидений – воспринимаемых нами всерьёз и порождающих в нас бурю эмоций и страдание.

Galina Toktalieva

Author, photographer

You may also like...

Leave a Reply

Your email address will not be published. Required fields are marked *