Свобода
Очень немногие жители городов черпают ныне удовольствие в пеших прогулках. На своём пути от озера Hilmteich до церкви Maria-Trost и обратно – вдоль кукурузного поля и трамвайной линии, огибающей садовые участки и дачи – я редко встречаю пешеходов, если только это не фанаты нордической ходьбы или бегуны трусцой. А зря. Когда человек идёт без цели и наслаждается собой, особенно если идёт босиком – чувствуя прикосновение нагретой солнцем земли, – он открывается самому смыслу бытия. Весь его жизненный путь – от колыбели до могилы – можно было бы сравнить с этой пешей прогулкой. Он идёт, становясь старше и с каждым шагом приближаясь к финалу, идёт только потому, что жив этим мигом движения сквозь времена и пространства вселенной.
В трудные периоды своей жизни, отправляясь на прогулку по пригороду Москвы, Бишкека, Граца или Вены, я старалась вообразить себя счастливой обладательницей тех жизненных благ, которых как мне казалось, в то время мне недоставало. Нередко я представляла себе, что мой походный рюкзак был тяжел – не от рыбных консервов и старого термоса на дне, а от того, что был набит дензнаками. Я явственно ощущала, как пачки купюр упирались мне в бока. В другой раз рюкзак хранил в своём внутреннем кармашке только сберкнижку на астрономическую сумму, и одно только воображаемое присутствие этой бумажки фантастически преображало всё вокруг меня. Усталость – с её чередой печальных и злобно насмешливых мыслей – снимало как рукой. Случайные прохожие на пути начинали казаться милыми и симпатичными людьми. Я жадно вдыхала незнакомые запахи, прислушивалась к звукам, наслаждалась новизной обстановки и обнажённостью своих чувств. Хотела ли я в действительности быть обладательницей миллиона евро или только того, что эти деньги могли дать мне? Пришла ли я к идее обогащения как средства достижения полной свободы от общества самостоятельно или это стало следствием погружения в эзотерическую литературу об успешной визуализации?
Воображаемое могущество хотя бы на какое-то время реально. Когда человек бредёт по лесу, выпав на время из общества потребителей, его воображаемое и фактическое состояние дел есть один и тот же условный звук. Я не могла бы купить на своё иллюзорное состояние и жевательной резинки, но реальность вокруг меня преображалась как по мановению волшебной палочки. Так в холодный день, когда пройдёшь много километров, проголодаешься и устанешь, вдруг посчастливится тебе выпить стакан горячего крепкого чая с сахаром в каком-нибудь придорожном кафе. Да ещё хозяйка улыбнётся тебе там вполне искренне. Наступает состояние эйфории.
Органы восприятия человека столь несовершенны и столь зависимы от состояния мозга, что никогда не знаешь, какая же из видимых тобой картин истинная. Мои эксперименты с самовнушением приводили, прежде всего, к переменам в области моего световосприятия. Улица озарялась вдруг ровным блаженным светом, похожим на прозрачное сияние солнечного осеннего дня. Краски приобретали насыщенность, а формы – рельефность. Мир представал передо мной наполненным загадочными объектами неизвестного назначения, но потрясающей красоты. Можно было, например, залюбоваться уличным фонарём или фарой мотоцикла, сверкающей на солнце.
Тело становилось невесомым, и я переставала ощущать его, как своё. Абсолютно здоровое тело вело себя так, как будто его не существовало вовсе. Казалось, я ехала по тротуару на какой-то коляске с мотором и мягкими рессорами, будто плыла, и с любопытством глазела по сторонам.
Теперь, наконец, после стольких лет крысиных бегов или гонки за призраками, я знала, что мне некуда спешить. Мне не надо было больше лгать, кривить душой или лихорадочно обдумывать следующий стратегический ход, который, в конечном счете, никогда ни приносил ничего, кроме боли и разочарования. Всё, что мне было нужно, присутствовало здесь и сейчас со мной, и помещалось даже не в рюкзаке, а где-то в глубине моего «я» словно вновь обретённые источники жизненной энергии. Оставалось только дышать, улыбаться и совершенно отдаться созерцанию красоты мира, в котором всё, каждый его завиток и каждый элемент – были частью симфонии вселенной.
Мечта о больших деньгах – это мечта о свободе самовыражения. Интересно только, что многие владельцы средних и больших состояний этой творческой свободы не имеют. Кое-кто из известных мне безбедных австрийцев не только не наслаждается жизнью, а напротив. Это ходячие мертвецы, погружённые в экзистенциальные ритуалы среднего класса – зависимые от своих мелочных прихотей и от того, что подумает о них «общество».
