Homo erectus
С балкона моей квартиры открывается вид на соседние холмы, поросшие деревьями и на маленький живописный прудик, где летом и зимой плавают золотые рыбки.
В этих окрестностях бродят ленивые упитанные кошки с ошейниками и без. Иногда одна из них, навострив уши, долго наблюдает за рыбками, и весь её вид выражает страстное томление и замешательство.
Я понимаю кошку. Порой я чувствую то же самое, когда, выйдя из лесу, и замирая от предвкушения, приближаюсь к торфяному озерцу, отделённому от жилищного массива кукурузными полями.
Озерцо мелеет на глазах, так как труба, через которую протекал ручей, питавший его, разрушилась, и ручей заглох. На берегу стоит столб с доской, запрещающей удить рыбу. Озерцо кишит крупными, в 40 см длиной рыбинами, которых в скором времени ожидает безрадостное будущее. Я даже не знаю, съедобна ли эти рыба с серой спинкой, но инстинкт заставляет меня со сладострастным замиранием сердца следить за движением живых теней в чёрной воде почти у самых моих ног. Я ловлю себя на том, что обдумываю, как изготовить сачок и развести костёр, а затем изжарить добычу и съесть, не смотря на отсутствие главного мотива для таких действий – нестерпимого чувства голода.
Всё ещё под властью охотничьего азарта я наблюдаю, как рыба подплывает и хватает пастью жёлудь, дрейфующий на поверхности, а потом выплёвывает его как несъедобный. Иногда я даже безуспешно пытаюсь поймать это загадочное существо руками, зайдя по колено в воду, разгоняя плавунцов, огромных зелёных стрекоз и поднимая со дна облака ила.
Резкие движения и треск сучьев тут же распугивает стаю, и целая орда серых спинок собирается у другой оконечности озерца. Но если подкрасться осторожно к самому краю, рыба не видит ничего происходящего за пределами водной глади. Она лениво ищет корм у самой поверхности и даже высовывает голову наружу, глядя мне прямо в глаза.
Рыба идеально приспособлена к жизни, но только в пределах своей стихии.
Для меня очевидна связь всех живых существ на планете, и не вызывает сомнений правильность теории происхождения человека от обезьяны. Противники дарвинизма всегда выдвигали довод, что приматы не спешат превращаться в людей. Думаю, что нашими предками были совершенно особенные обезьяны, которые выделились из животного мира благодаря своей хитрости и всеядности. Человек был редко желанным объектом охоты для хищников, и у него было гораздо меньше врагов, чем у дикой свиньи, быка или оленя – вегетарианцев с нежной, ароматной плотью и небольшим количеством костей. Человек был жилист и не очень вкусен, так как питался и кореньями, и мясом, и рыбой и падалью.
Индийский мудрец Ошо говорит, что мозг у человекообразной обезьяны развился оттого, что она приняла вертикальное положение, способствующее оттоку крови от мозговых тканей.
Как-то я разговаривала с одним из моих знакомых – врачом-анестезиологом индийского происхождения, работавшим в одной из лондонских клиник. Он высказал мысль, что роды женщин столь мучительны именно потому, что у человека при довольно узком тазе слишком большая голова.
В этом обстоятельстве скрыт отправной момент, делающий взаимоотношения полов столь сложными в человеческом обществе. Самки животных не только не уступают самцам в силе, агрессии и выносливости, но бывает, и превосходят их в этом.
Самка прямоходящей обезьяны должна была иметь довольно широкий таз, что заставляло её значительно уступать самцам в быстроте и силе.
Конечно же, человек создан по образу и подобию бога, но нет ли здесь кое-каких недостатков конструкции?
Я слышала, как один мужчина-гомосексуалист мотивировал свою ориентацию тем, что женщины кажутся ему нечистыми из-за менструаций. В одном из романов Генри Миллера даётся такое определение менструации – «клоака, протекающая через райский сад».
Каждая женщина, начиная с отроческих лет и до менопаузы, должна нести бремя ежемесячных, часто болезненных кровотечений, являющихся неустанной подготовкой её тела к деторождению, иногда имеющему место лишь один раз в жизни. Именно зависимость от телесных проявлений, вопреки её индивидуальным планам и желаниям, делает женщину уязвимой.
Интересно, какой выглядела бы сегодня западная цивилизация, если бы Дева Мария родила в своё время не мальчика, а девочку.
У людей, как у представителей вида, есть ещё один весьма внушительный недостаток, который часто приходит мне на ум, когда я наблюдаю за пассажирами городского транспорта.
Впервые я стала задумываться об этом, когда проходила практику в качестве фотографа в пресс-службе бургомистра Вены.
Несколько слов о том, что это такое. Как правило, получить работу в австрийских организациях и учреждениях можно только по внутрикорпоративному продвижению или если вы предварительно прошли где-то практику, то есть работали даром. Иностранцам получить работу в Австрии практически немыслимо, если только они, будучи инженерами и врачами, не соглашаются на мытьё тарелок, а также, если они претендуют на должности, которые австрийцы по тем или иным причинам занять не могут.
Практика и сам процесс фотографирования людей на заседаниях и пресс-конференциях приносил мне большое удовольствие.
Но атмосфера в коллективе была очень напряжённой, так как мне каждый день давали понять, что моё место с краю: на должность претендовали сразу несколько представителей коренной национальности. Я думаю, законы «своих и чужих» всегда и всюду одни и те же. Пресс-служба Лужкова в своё время ни одного вьетнамца или даже киргиза в своих рядах бы так просто не потерпела.
Работа фоторепортёра – тяжёлый хлеб. Эту должность, как правило, занимали молодые мужчины, и причина здесь крылась не только в весе сумки с камерами и объективами, которую приходилось носить по нескольку часов.
Репортёрская деятельность частенько привлекает людей без определённых талантов и со слабо развитыми духовными качествами, склонных использовать любые методы в конкурентной борьбе за своё место. Фоторепортёр получает небольшое вознаграждение не за творческую идею, а за то, что в едином броске, работая локтями, обходит других.
Когда канцлер Файман выходил из штаб-квартиры соцпартии, подстерегавшая его орда репортёров устраивала свалку. Впереди оказывался самый наглый и ловкий. Причём в этой игре мужчины утрачивали свой лоск, и грубо отпихивали женщин и даже сталкивали их вниз со сцены в оркестровую яму. Думаю, здесь играла роль и половая солидарность парней, которые редко были способны на такую же грубость по отношению друг к другу, рискуя получить сдачи.
Впервые получив резкий удар в бок от незнакомого мужчины, я вначале опешила, а потом пришла в состояние бешенства. Розоватый газ заполнил мне голову, делая самые безумные действия лёгкими, а мою камеру невесомой.
Когда я приблизилась к обидчику, впившись взглядом в его лицо, я вдруг поняла, что грубость этого человека была следствием физических усилий, которые он, как оператор большой видеокамеры прилагал. В состоянии крайнего напряжения он грубо отстранял любого, кто загораживал ему съёмку.
Если вы снимаете на улице, то заметите, что прохожие имеют свойство загораживать именно тот объект, который вас интересует.
Человек не совершенен. Посадка головы и расположение глаз его определяют ограниченные возможности обзора. Чтобы обеспечить круговое видение, человеку нужно постоянно вертеть головой, причём она должна поворачивается на 180 градусов, как у совы.
Во времена, когда я жила в Зеленограде, в подмосковном лесу орудовал маньяк, ухитрившийся убить с десяток человек. Он настигал свою жертву любого достатка, пола и возраста на лесных тропинках и наносил ей удар сзади обухом топора.
В экстремальных ситуациях вы понимаете, что хорошо бы открыть свой третий глаз – око интуиции на лбу между бровей, и ещё хорошо бы поиметь парочку глаз на затылке!