О душителях и чувствах белой крысы

***

Прочла книгу Станислава Грофа «Холотропное сознание». Обратиться к ней меня побудили размышления о природе персональной реальности, а также знакомство с двумя работами последователей Карла Юнга и Зигмунда Фрейда, ссылавшихся на эксперименты с психоделическими веществами. Книга эта поначалу меня заинтересовала, так как положения теории метафизического единства вселенной, изложенные в первой её части, соответствуют моим собственным представлениям о природе надличностного сознания. Гроф писал о том, что мы привыкли видеть в сознании эквивалент мышления как функции высокоорганизованной материи, хотя есть много свидетельств, опровергающих представление о прямой связи между мозгом и сознанием. Он утверждает, что сознание — это универсальный феномен, присущий всему живому, и как любой вид энергии неуничтожим в масштабах вселенной.
Но далее в книге Гроф подробно освещает тему околородовых матриц индивидуального сознания, и пытается трактовать всё разнообразие психических явлений человека, в том числе невротические отклонения с точки зрения этих первичных матриц, обращаясь к общеизвестным литературно-историческим персонажам и феноменам паранормального в качестве иллюстраций. Такой подход выглядит, на мой взгляд, несколько тенденциозным и несёт на себе отпечаток идей Фрейда об определяющей роли младенческих переживаний в структуре неврозов, а также теорий Юнга о коллективном бессознательном. Хотя не подлежит сомнению, что переживаемое нами во чреве матери и травма рождения – накладывают отпечаток на все, что происходит с нами в последующей жизни. Из-за особенностей прямохождения, а также относительно большого мозга – рождение головы и тела человека часто является мучительным, сопряжённым с риском процессом, который наряду со смертью принадлежит к важнейшим вехам существования, формирующим ландшафт нашего подсознания.
Тенденциозность отражает веяния времени, когда те или иные прорывы сквозь толщу традиционного мышления, связанные с достижениями в сфере определённых областей знаний, стараниями эпигонов превращаются в клише. Например, во времена Грофа, психотерапевты могли вполне легально экспериментировать с ЛСД, чтобы выйти за пределы своего «я» и тем самым способствовать разрешению тех или иных невротических конфликтов у себя или своих пациентов. Техника холотропного дыхания была разработана Грофом только после запрещения ЛСД, чтобы имитировать состояние, близкое по своим ощущениям к эйфории психоделической интоксикации.
Известно, что ритм и характер нашего дыхания тесно связаны с эмоциями и восприятием, и любое изменение нюансов настроения приводит к тонким метаморфозам в темпе и глубине этой жизненной функции. Такие серийные убийцы как российские Андрей Чикатило и Анатолий Сливко, а также австрийский Унтервегер – использовали удушение как метод умерщвления своих многочисленных жертв. У всех этих убийц в основе их действий лежало стремление к получению интенсивных оргастических переживаний, не оставляющих возможности противиться желанию испытать их вновь. Более того, перед убийством своей первой жертвы, Чикатило собирался повеситься от несчастной любви, и даже приготовил верёвку для этой цели, а Унтервегер, ожидая исполнения приговора в тюрьме Граца, повесился в своей тюремной камере. Удушение так или иначе связано с оргастическими ощущениями в момент агонии, именно это желали убийцы наблюдать у своих жертв, таким образом переживая эйфорию вновь. Сливко подвешивал подростков за шею, а через какое-то время, достигнув оргазма от наблюдения конвульсий повешенных, пытался их реанимировать.
Техника холотропного дыхания, разработанная Грофом, как мне кажется, действительно была способно погрузить человека в особое состояние сознания, сходное с опьянением, так как при резком изменении привычного ритма дыхания, изменяется количество кислорода, попадающего в кровь, и сама химия мозга. Многое из того, что мы видим и чувствуем, есть результат химических процессов и нашего газообмена с окружающей средой.
Основные техники йоги являются дыхательными техниками, так как главная цель йоги – это нирвана, то есть остановка круговращения ума. Высшее достижение в этой области – прийти в промежуточное состояние между жизнью и смертью, поднявшись над своей биологической сущностью.
В эйфории выхода за пределы повседневного сознания следует искать причины многих зависимостей, начиная от кофе, трудоголизма и пристрастию к сладкому, и кончая злоупотреблением наркотиками.
Конечно, нельзя не согласиться с Грофом, что сознание не есть исключительно продукт деятельности нашего мозга.
Тогда можно задать целый ряд простых вопросов, которые помогают отделить плоды истинных духовных поисков многих авторов от заполонившей интернет литературы метафизической интоксикации.
Что такое сознание? Есть ли это мысль, образ или ощущение? Есть ли это констатация факта «Я ЕСТЬ?»
Никто не станет возражать, что мысль, выраженная словами, требует развития речи, и наличия серого вещества. Мысль, имеющая форму образа, невозможна без работы памяти, лежащей в основе операций анализа и синтеза, которые нарушаются при повреждении тех или иных долей мозга.
Если сознание – это ощущение, то оно требует присутствия органов восприятия – слуха, зрения, запаха, вкуса и осязания, а также ощущений движения, положения в пространстве и работы внутренних органов.
Психологи проводили эксперименты над людьми, лишая их органы восприятия внешней стимуляции. Они погружали испытуемых в резервуар с тёплой водой, предварительно заклеив им уши и глаза. В такой ситуации человек быстро приходит в изменённое состояние сознания, хотя в его распоряжении находятся ещё чувства, которые он получает от своих внутренних органов. От состояния погружения в космическое сознание, то есть от имитации смерти, его отделяет внутренний монолог или образы, которые он видит под закрытыми веками и которые, так или иначе, отражают работу его мозга. Процессы мозга, так же, как и деятельность сердца, неостановимы и напоминают верчение колеса. Тормозя мыслительный поток при помощи усилия воли, мы останавливаем круговорот лишь в поверхностном слое своего ума.
Так что же есть сознание, если это не слово, не образ и не ощущение? Проблема заключается в том, что, вопрошая, мы остаёмся в рамках своего человеческого мышления и не можем выйти за его пределы. Если сознание — это некая метафизическая первопричина сущего, породившая вселенную и пронизывающая живую и неживую материю, то разговоры на тему о спиритизме, ясновидении, синхрониях, загадочных и парапсихологических явлениях, противопоставленные традиционному материалистическому пониманию вещей, не имеют смысла. Если во всем заключена метафизическая первопричина, то любое обыденное явление, и любой предмет окружающего мира не менее загадочны и непознаваемы, чем НЛО, левитация и телекинез.
Нельзя не согласиться с Грофом, что не только человек, но и животные являются носителями космического сознания. Причём не наблюдается прямой корреляции между объёмом мозга и уровнем развития сознания, когда крохотная фруктовая муха, так же, как и кит, служит воплощением разумности и гармонии. Ни один самый страстный любитель животных или исследователь фауны и флоры еще не побывал в голове крысы, которую он подвергает опытам с целью выяснить, насколько она отстаёт по своему умственному развитию от человека. Возможно, и животные, и растения, не только ощущают, но и «думают» в категориях, отличных от вербальных категорий, присущих нашему сознанию.
Для Карла Густава Юнга такие явления как совпадение элементов реальной действительности с элементами сновидений, которые он называл синхрониями, были свидетельством существования надличностного сознания, объединяющего те или иные социальные группы и всё человечество.
Индивидуальное сознание каждого из нас является частным проявлением глобального сознания. Существование множественных форм глобального сознания предполагает, что каждый из нас формирует свой собственный пласт реальности, в рамках которого с нами и происходят те или иные события, как бы не зависящее от нашей воли. Характер внешних происшествий соответствует парадигме внутренних происшествий.
Размышляя о природе изменённых состояний сознания, стоит отметить внешнее сходство людей в состоянии наркотического опьянения с больными в состоянии острого психоза. Возможно, что отравление психоделическими грибами, приводящее к ощущениям выхода за пределы обыденной реальности, эксперименты с которыми легли в основу книг Карлоса Кастанеды о Доне Хуане, приводят человека на какое-то время в состояние психоза с галлюцинациями и изменениям восприятия.
Страдающие маниакально- депрессивным психозом и шизофренией в периоды обострения, чем-то напоминают сомнамбул или людей, разыгрывающих наяву свой ночной кошмар. Бредовые идеи психически больных по своей структуре похожи на сновидения. Основной отличительный признак сновидения — это гротеск, нарушение закономерностей причины, следствия, масштаба и соотношения пропорций. Видимо отключение рационального мышления, ответственного за последовательность и целостность причинно-временных связей, приводит к такому «надличностному» восприятию мира. Другой вопрос есть ли это верный путь получить представление о том, что такое космическое сознание?